Гулливер среди нас
Pentru tiparВ нашей молодости он был просто неимоверно высок. Разговаривая с ним, нужно было смотреть вверх. Многие от такой позиции испытывали дискомфорт... Сосредотачиваясь на высоте, нет, пожалуй, на высокости, я вряд ли совершаю ошибку.
В каком-то смысле, уже метафорически, он часто оказывался масштабно больше предлагаемых обстоятельств. Вот только кем и откуда, а, главное, зачем предлагаемых. Спишем на открытый счет судьбы, должно быть, она знает, почему и зачем его, главного режиссера, кормчего театра „Лучафэрул”, его с этим театром разлучили.
Впрочем, нынешнее торжество – не повод для скорбных воспоминаний. Потому вспоминаю другое.
Как к нему отнеслись актеры Театра Советской Армии, когда он, практически изгнанный с родины, ставил в Москве Святая святых Иона Друцэ. Тема родной земли была для него священна, это понятно. Но для меня всегда было тайной, что нужно сделать, что нужно дать московским актерам, чтобы и для них молдавская тема стала сокровенной. Почему на каждом спектакле за кулисами появлялся букетик подснежников; или иной, столь же застенчивый – приносили актеры.
...Бог ты мой, сколько на белом свете режиссеров! Кое-кого мне довелось знать, с кем-то работать, про других – читать или просто слышать. Но место моему другу Иону Спиридоновичу Унгуряну определить затрудняюсь. Поскольку уже не осталось Художников, для которых театр священен – от колосников до нищего актерского буфета в подвале (все тот же незабвенный „Лучафэрул”). А о священности актера, причем, любого, тут и говорить нечего.
...Все это вспоминаю вместо того, чтобы просто сказать: Ион Унгуряну – это нечто неординарное, чему никак не найду места на Глобусе, называемом „Весь мир – театр”.
Но оно, это место есть. Сомнений быть не может.